– Вали все на нас, – сказал Сандерс, – мы, археологи, народ непредсказуемый.
Посол пригласил их к себе в кабинет вскоре после ленча. Угостив гостей виски и пивом и включив глушилку, Уолш обошел свой стол и присел на его край. Лицо у него было непроницаемо – ни дать ни взять дипломат старой школы, который улыбается одними губами и смеется, когда этого ждут.
– Ничего утешительного, господа, сообщить я вам не смогу. Я связался с портовыми властями – все новоприбывшие обязаны пройти карантин…
– А мы? – спросил Сандерс, больше для того, чтобы сбить Уолша с официального тона.
– Вы – мои гости, хотя прививки не помешают. Но об этом позже. Так вот, за последние несколько лет никто, похожий на вашего клиента, на планету не прибывал. Я сам просмотрел личные дела, так что…
– Несколько лет – это сколько? – поинтересовался Сандерс.
– Три года.
– Пластическая операция, – буркнул Полубой.
– А заодно и смена ДНК, что ли? – усмехнулся посол. – Нет, господа, здесь хоть и бардак, но за приезжими присматривают строго. Раньше бывало, что туристы, не соразмерив собственных сил и аппетитов, ввязывались в сомнительные увеселения и приключения, но после того как один из высокопоставленных политиков Турсонга был найден мертвым, дело поставили весьма серьезно.
– Миновать портовый контроль возможно?
– Теоретически возможно все, но практически… Челноки садятся только на полосы, расположенные на башнях, причем на Северной башне было много аварий, и несколько лет назад, не помню, то ли пять, то ли семь лет, ее перестали использовать. Проникнуть в Нижний город, помимо как из одной из башен, практически невозможно. Так что, похоже, вы ошиблись.
Сандерс взглянул на Полубоя и поразился – он был безмятежен, словно Агламба Керрор уже сидел под замком, дожидаясь скорого и справедливого суда.
– А скажите, Ян, нельзя ли проверить эту информацию в Нижнем городе? – спросил Дик, потому что мичман невозмутимо пил пиво и, кажется, говорить ничего не собирался.
– Это займет больше времени, чем проверка по официальным каналам, но я могу попробовать. Среди клиентов банка, о котором вы упоминали, есть люди, которые… м-м… имеют вес в Нижнем городе. Они мне ничем не обязаны, и придется за услугу оказать ответную любезность. Как вы понимаете, если гарантий о том, что налоговая инспекция утратит интерес к банку, не будет, я мало что смогу сделать. – Уолш искоса посмотрел на Сандерса, делая вид, что решение далось ему с превеликим трудом.
– Завтра я вам гарантирую гарантии, – сыронизировал Сандерс, – так что можете приступать.
– Вот завтра и приступим, – поправил его Уолш.
Полубой смял банку, положил ее на стол и поднялся, потеряв к разговору всякий интерес.
«А чего ради я стараюсь? – подумал Дик, шагая за ним по коридору. – Мне же ясно дали понять, что в этом деле рвение не слишком уместно. Да пропади оно все пропадом! Отправлю отчет Вилкинсону, попрошу нажать на налоговиков – и хватит. Мне даже благодарность императора не пообещали, как Уолшу, так какого черта я буду жилы рвать?»
– Что будем делать, если поиски Уолша дадут отрицательный результат? – спросил он, когда они вернулись в номер.
– К чему сейчас ломать голову? Будет день – будет пища, – лениво, будто разговаривал с надоедливым ребенком, сказал Полубой и закрыл за собой дверь своей спальни.
Ответ от Вилкинсона пришел на следующий день утром. Сандерс расшифровал его в присутствии Уолша и развернул дешифратор экраном к послу.
– «В случае успеха миссии Министерство налогов и сборов потеряет интерес к «Траст энд инвестинг бэнк», – прочитал господин посол и промокнул лысину. – Это нечестно, Дик. Исход вашей миссии от меня не зависит.
– Так сделайте все, зависящее от вас, чтобы она удалась, Ян.
– Никогда не любил археологию, – проворчал Уолш.
– А я никогда ею не занимался, – усмехнулся Сандерс.
Полубой предложил прокатиться на глидере, но Сандерс отказался и спустился в бар. Все, что можно увидеть с глидера, он уже видел, а вот то, что его отпуск прервали на самом интересном месте, следовало исправить, пока было время – Уолш сказал, что информация поступит не раньше чем через сутки.
Бар был почти пуст. Сандерс заказал кофе с коньяком и присел к стойке. Бармен включил престарелую кофеварку – только в детстве Дику довелось такие видеть. Агрегат заурчал, кипятя воду и перемалывая кофе. Девиз посла – все, что можно достать за деньги, должно быть натуральным – был в ходу и здесь. По бару поплыл сказочный аромат, бармен наполнил пузатую рюмочку коньяком и отошел, чтобы не мешать клиенту. Это к вечеру, когда посетителям важно будет не только выпить, но и излить душу, он будет выслушивать слезливые истории, кивать в нужных местах и поддакивать, а пока можно лишний раз проверить чистоту рюмок и ассортимент бутылок.
Сандерс отхлебнул коньяк, покатал во рту и, одобрительно кивнув, проглотил. То, что надо.
Он был почти уверен в том, что Уолшу не удастся ничего узнать об Агламбе Керроре. Даже если он на Хлайбе, не такой это человек, чтобы оставлять за собой следы. Слишком его напугали русские. Теперь он забьется в нору на несколько лет, если, конечно, окончательно не свихнулся. Сандерс читал протоколы допросов людей Керрора, захваченных после того, как его эскадра распалась, и по всему было видно, даже без приложения выводов аналитического отдела, что Керрор понемногу сходит с ума. То ли слава ударила ему в голову, то ли страх, когда он узнал, что одна из самых влиятельных в обитаемом космосе империй объявила его вне закона, но то, что с головой у него не все в порядке, утверждали даже самые преданные ему командиры эскадры. Приступы депрессии, накатывавшие на Керрора, продолжались по несколько недель, во время которых он беспробудно пил. Депрессия сменялась лихорадочной жаждой деятельности. Последним его подвигом был захват транспорта, перевозившего поселенцев на Турсонг. Богатых людей там не было – сплошь фермеры с семьями. Словом, корабль не стоил топлива, что было израсходовано на его преследование. Керрор, не обнаружив на транспорте ничего ценного, довел его до орбиты Турсонга и бросил там, предварительно открыв все шлюзы. В пути он лично допрашивал поселенцев, и видавшие виды пираты, вспоминая эти допросы, бледнели до зелени. После этого рейда от эскадры Керрора стали откалываться, исчезая в необъятном космосе, наиболее уравновешенные капитаны из тех, что еще помнили о чем-то вроде пиратского кодекса чести. Плохо было, что пираты, сдавшие свои корабли, не смогли сказать, когда и где Керрор исчез. Может, это случилось во время последней попытки договориться со скупщиками на Гефесте, а может, после того, когда во время докования их корабли прижал к поясу астероидов русский линкор. В последовавшей неразберихе и панике каждый спасался как мог, и на каком корабле ушел Керрор, никто не знал. Так или иначе, отследить его не удалось, и откуда у русских появились сведения о местонахождении пирата, Сандерс мог только гадать. Конечно, трудно предположить, что на Хлайбе действовала русская разведка – кому нужна эта помойка. От силы один-два стукача, время от времени оказывавшие услуги тому, кто больше заплатит, но в таком случае почему Полубой так верит в то, что Керрор здесь?
Коньяк кончился, и Сандерс заказал еще одну рюмку. Как раз и кофе поспел. Дик вдохнул божественный аромат и только собрался пригубить обжигающей жидкости, как что-то мягко коснулось его плеча. Он взглянул в зеркало за стойкой. За спиной стояла, зазывно улыбаясь, Флоранс Вердье. Вот уж кого сейчас не хотелось видеть, так это подругу посла. Еще на обеде, где Сандерса и Полубоя представили как археологов, Флоранс вела себя довольно бойко, учитывая присутствие Яна Уолша, который был, как всем известно, ее благодетелем. Лет десять, да что там – лет пять назад она бы заинтересовала Сандерса. Да, минус пять лет и двадцать фунтов. На обеде она блистала, упакованная в блестящее платье, настолько тонкое, что казалось, ткань вот-вот лопнет на ее пышном теле. Правду сказать, пропорции фигуры она сохранила и теперь, вот только Сандерс предпочитал более изящных женщин. Сейчас на ней были брюки в обтяжку из атласного материала и свободная блузка со смелым декольте, заканчивающимся, кажется, в районе того места, где соединялись ее еще довольно стройные ноги.